Начиная с полуночи обсуждаем - ЗДЕСЬ

Вот это обсуждаем:

В верстах пятидесяти от Киева, в местах благочестивых, красивых до крайности и такоже до крайности изобильных росла себе панночка. Росла панночка без матери, отец был её единственным воспитателем. Отец сотник - хозяин окрестных земель - в ней души не чаял. Исполнял любое её желание; красавица отвечала отцу искренней дочерней любовью, послушанием и добродетельным поведением. Приветлива была и к козакам, при сотнике состоявшим, и к дворовым и ко всем окрестным поселянам. Крестьяне, зная и не раз ощущая на себе жёсткий характер хозяина, отвечали панночке взаимностью; понимали, что лишь она в состоянии смягчать крутой нрав отца. Не раз бывало, что под её взглядом суровый батько таял, как воск на жаре, и вполне достойный розг работник уходил со словесным выговором, тихой скороговоркой благословляя милосердие панской дочери. Панночка была в меру набожной, знала умные церковные книги. По тогдашней моде состоятельный отец нанимал ей время от времени учителей из семинарии, щедро одаривая ректора просом, яйцом и осетриной. Да и сами учителя - бурсаки старших ступеней, приходившие на вакансии, - обижены никогда не были. Возвращались в семинарию в новых сапогах и свитках, сытые, да и с червонцами золотыми в кармане, первым делом бросаясь к ректору со словами благодарности за протекцию.

Не лишне добавить - для ревнителей нравственности: 

Молодым бурсакам, кроме всего прочего, во время занятий с юной прелестной девушкой приходилось бороться и со скоромными мыслями... видимо... Но во избежание этого... видимо... в углу светлицы постоянно переминался доверенный сотника козак, оглаживая седые с желтизной от табака усы. Обычно это были Явтух или Дорош, оба со шрамами былой славы на загорелых лицах, вполне пожилые, суровые и вполне способные одним своим взглядом выбить всю возможную дурь из головы «учителя». Ровным счётом ничего не понимая из того, о чем говорили панночка и бурсаки, умудрённые жизненным опытом стражи отлично чуяли общее течение разговоров. И время от времени тихонько покрякивали в усы. А уж если случалось козацкой сабле выйти на палец из ножен и с твёрдым негромким звуком вернуться обратно -  «учитель» мигом забывал всё скоромное, следующим же мигом вспоминая даже те научные слова, которые добросовестно проспал на занятиях.

И вот на пороге дома пана сотника появился очередной «учитель» - Хома Брут, он же Брутальный Фома, он же Хомус Бруталис. Над панночкиной добродетелью нависла новая угроза. На сей раз - реальная. Ибо Фома был состоявшимся сердцеедом. Сей факт могли подтвердить многие достойные женщины - торговки, вдовы и просто жительницы Киева - имевшие неосторожность проживать в непосредственной близости от семинарии. Могли бы, если бы вдруг почему-то того захотели... Но слухи...  Слухи о его подвигах на этом, не привечаемом господом поприще, распространялись, не приведи бог, какие. Сам ректор долго сомневался, отправлять ли именно domine Хому. Но бурсак (сильно поизносившись в последнее время) упрашивал настойчиво и, надо сказать, весьма аргументированно - пообещав ректору половину своего будущего навара. «Сотник не даст разгуляться, шкуру спустит с босяка за косой взгляд», - успокоил себя тот и в конце концов дал добро.

Как оказалось позднее - очень зря.

ОЧЕНЬ ЗРЯ...

В верстах пятидесяти от Киева, в местах благочестивых, красивых до крайности и такоже до крайности изобильных росла себе панночка. Росла панночка без матери, отец был её единственным воспитателем. Отец сотник - хозяин окрестных земель - в ней души не чаял. Исполнял любое ее желание; красавица отвечала отцу искренней дочерней любовью, послушанием и добродетельным поведением. Приветлива была и к козакам, при сотнике состоявшим, и к дворовым и ко всем окрестным поселянам. Крестьяне, зная и не раз ощущая на себе жёсткий характер пана сотника, отвечали панночке взаимностью; понимали, что лишь она в состоянии смягчать крутой нрав отца. Не раз бывало, что под её взглядом суровый батько таял, как воск на жаре, и вполне достойный розг работник уходил со словесным выговором, тихой скороговоркой благословляя милосердие панской дочери. Панночка была в меру набожной, знала умные церковные книги. По тогдашней моде состоятельный отец нанимал ей время от времени учителей из семинарии, щедро одаривая ректора просом, яйцом и осетриной. Да и сами учителя - бурсаки старших ступеней, приходившие на вакансии, - обижены никогда не были. Возвращались в семинарию в новых сапогах и свитках, сытые, да и с червонцами золотыми в кармане - первым делом бросались к ректору со словами благодарности за протекцию.

Не лишне добавить - для ревнителей нравственности: 

Молодым бурсакам, кроме всего прочего, во время занятий с юной прелестной девушкой приходилось бороться и со скоромными мыслями... видимо... Но во избежание этого... видимо... в углу светлицы постоянно переминался доверенный сотника козак, оглаживая седые с желтизной от табака усы. Обычно это были Явтух или Дорош, оба со шрамами былой славы на загорелых лицах, вполне пожилые, суровые и вполне способные одним своим взглядом выбить всю возможную дурь из головы «учителя». Ровным счётом ничего не понимая из того, о чем говорили панночка и бурсаки, умудрённые жизненным опытом стражи отлично чуяли общее течение разговоров. И время от времени тихонько покрякивали в усы. А уж если случалось козацкой сабле выйти на палец из ножен и с твёрдым негромким звуком вернуться обратно -  «учитель» мигом забывал всё скоромное, следующим же мигом вспоминая даже те научные слова, которые добросовестно проспал на занятиях.

И вот на пороге дома пана сотника появился очередной «учитель» - Хома Брут, он же Брутальный Фома, он же Хомус Бруталис. Над панночкиной добродетелью нависла новая угроза. На сей раз - реальная. Ибо Фома был состоявшимся сердцеедом. Сей факт могли подтвердить многие достойные женщины - торговки, вдовы и просто жительницы Киева - имевшие неосторожность проживать в непосредственной близости от семинарии. Могли бы, если бы вдруг почему-то того захотели... Но слухи...  Слухи о его подвигах на этом, не привечаемом господом поприще, распространялись, не приведи бог, какие. Сам ректор долго сомневался - отправлять ли именно domine Хому. Но бурсак (сильно поизносившись в последнее время) упрашивал долго и, надо сказать, весьма аргументированно - пообещав ректору половину своего будущего навара. «Сотник не даст разгуляться, шкуру спустит с босяка за косой взгляд», - успокоил себя тот и в конце концов дал добро.

Как оказалось позднее - очень зря.

ОЧЕНЬ ЗРЯ...

Хомус не-Бруталис

 

НЕиСТОРическое политически-конъюнктурное толкование

повести Н. В. Гоголя «Вий».

Краткое содержание:

Светская (пан сотник) и интеллектуальная (ректор) элиты польского культурного происхождения заставляют украинский народ (Хому) в течение нескольких волн культурно-исторической экспансии (трёх ночей) проходить испытание на наличие культурной идентичности.

Испытание не пройдено.

Ключевые слова: грамматик, гном, ритор, нечисть, философ, Вий, богослов, томос.

Ссылки в тексте - на мои посты украинской тематики (2014 года, личные, эмоциональные. Сейчас уже всё перегорело... )

Цитаты из повести Николая Васильевича в тексте выделены болдом.

Две ночи Речь Посполита пыталась вытравить из подвластного ей народа православную душу и южнорусскую самость. Древние (византийские) православные молитвы и заклинания уберегали Хому - но проходила ночь, не делал выводов бурсак. Как только непосредственная опасность отступала, предпочитал он плотские удовольствия духовным упражнениям. Страшна освещённая церковь ночью, с мёртвым телом и без души людей. Даже когда после второй ночи  поседел от страха, единственным дневным выходом и выводом оказалось - еда, сивуха и тропака до упаду; никак не молитва!

В третью ночь (Козье болото-2004 - Козье болото-2014) Польша привела на подмогу всю западную нежить, и самого ВИЯ! (убойные информационные технологии фокусного воздействия).

В третью ночь  нечисть местная помогла поднять Вию веки на его железном лице.

В третью ночь Малороссия-Украина (душа её православная) окончательно погибла.

Ослабленная отсутствием серьезных духовных вызовов, горилкой и вишневым садочком коло хаты, душа малороссийская не смогла избежать искушения, глянула в глаза Вию, чем облегчила наведение фокуса инфо-технологий. Своим железным пальцем указал Вий прямо и строго по азимуту и углу места - вот они, оставшиеся  потаённые душевные струны! бей!! рви!!! жги!!!! С новой и страшной силою набросились на Хому гномы финансовые и нечисть псевдодуховная. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.

И вот уже пятый год мятущийся дух не знает покоя между землёй и небесами, время от времени задевая крылом умы грамматиков и риторов, философов и богословов на земле украинской. От этих прикосновений у философов и богословов - взрослых учёных мужей - случаются приступы объективности в оценке состояния трупа Украины.

Но проходит миг, современный философ крестится вареником величиной в шляпу и: - свят! свят! ведь две руки, две ноги, голова - налицо все признаки живого человека - .... и  забывает о холодном прикосновении.

Задевая же неокрепшие умы грамматиков и риторов безусых, вызывает у них дух Хомы лишь приступы чёрной депрессии. И тогда чёрная ненависть или чёрное безразличие овладевают молодыми умами. Умами! ибо дУши у них и вовсе не отрастают.

Вот уже пятый год бездыханное тело Украины лежит посреди обесчещенной церквушки, которая обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдёт теперь к ней дороги - а и не надо никому! По крику второго петуха в дверях и железных окнах застыли гномы и прочая нечисть, помогавшие Вию поднимать веки и фактически убившие несчастного философа. Нечисть всё ещё распространяет вокруг себя смрадный запах на тв-каналах Украины - но это уже не надо никому!

Один из выживших мелких гномов всё ещё пытается рядиться в снятые с мёртвого Хомы бурсацкие одеяния и ходит по окрестным хуторам с песнями о томосе, что Брут жив, и церковь не обесчещена, а модерново отреставрирована. Звать коричневого гнома Петро, у него необычайно острый слух - он один услыхал в третью ночь первого петуха, поэтому и жив остался, зарывшись в плотный шоколадный суглинок.

И вместо постскриптума - видео времён второго майдана.

Немного не в тему - но мне, почему-то, кажется это краткое интервью

оченно эмоционально созвучным:

НЕиСТОРическое политически-конъюнктурное толкование

повести Н. В. Гоголя «Вий».

Краткое содержание:

Светская (пан сотник) и интеллектуальная (ректор) элиты польского культурного происхождения заставляют украинский народ (Хому) в течение нескольких волн культурно-исторической экспансии (трёх ночей) проходить испытание на наличие культурной идентичности.

Испытание не пройдено.

Ключевые слова: грамматик, гном, ритор, нечисть, философ, Вий, богослов, томос.

Ссылки в тексте - на мои посты украинской тематики (2014 года, личные, эмоциональные. Сейчас уже всё перегорело... )

Цитаты из повести Николая Васильевича в тексте выделены болдом.

Две ночи Речь Посполита пыталась вытравить из подвластного ей народа православную душу и южнорусскую самость. Древние (византийские) православные молитвы и заклинания уберегали Хому - но проходила ночь, не делал выводов бурсак. Как только непосредственная опасность отступала, предпочитал он плотские удовольствия духовным упражнениям. Страшна освещённая церковь ночью, с мёртвым телом и без души людей. Даже когда после второй ночи  поседел от страха, единственным дневным выходом и выводом оказалось - еда, сивуха и тропака до упаду; никак не молитва!

В третью ночь (Козье болото-2004 - Козье болото-2014) Польша привела на подмогу всю западную нежить, и самого ВИЯ! (убойные информационные технологии фокусного воздействия).

В третью ночь  нечисть местная помогла поднять Вию веки на его железном лице.

В третью ночь Малороссия-Украина (душа её православная) окончательно погибла.

Ослабленная отсутствием серьезных духовных вызовов, горилкой и вишневым садочком коло хаты, душа малороссийская не смогла избежать искушения, глянула в глаза Вию, чем облегчила наведение фокуса инфо-технологий. Своим железным пальцем указал Вий прямо и строго по азимуту и углу места - вот они, оставшиеся  потаённые душевные струны! бей!! рви!!! жги!!!! С новой и страшной силою набросились на Хому гномы финансовые и нечисть псевдодуховная. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.

И вот уже пятый год мятущийся дух не знает покоя между землёй и небесами, время от времени задевая крылом умы грамматиков и риторов, философов и богословов на земле украинской. От этих прикосновений у философов и богословов - взрослых учёных мужей - случаются приступы объективности в оценке состояния трупа Украины.

Но проходит миг, современный философ крестится вареником величиной в шляпу и: - свят! свят! ведь две руки, две ноги, голова - налицо все признаки живого человека - .... и  забывает о холодном прикосновении.

Задевая же неокрепшие умы грамматиков и риторов безусых, вызывает у них дух Хомы лишь приступы чёрной депрессии. И тогда чёрная ненависть или чёрное безразличие овладевают молодыми умами. Умами! ибо дУши у них и вовсе не отрастают.

Вот уже пятый год бездыханное тело Украины лежит посреди обесчещенной церквушки, которая обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдёт теперь к ней дороги - а и не надо никому! По крику второго петуха в дверях и железных окнах застыли гномы и прочая нечисть, помогавшие Вию поднимать веки и фактически убившие несчастного философа. Нечисть всё ещё распространяет вокруг себя смрадный запах на тв-каналах Украины - но это уже не надо никому!

Один из выживших мелких гномов всё ещё пытается рядиться в снятые с мёртвого Хомы бурсацкие одеяния и ходит по окрестным хуторам с песнями о томосе, что Брут жив, и церковь не обесчещена, а модерново отреставрирована. Звать коричневого гнома Петро, у него необычайно острый слух - он один услыхал в третью ночь первого петуха, поэтому и жив остался, зарывшись в плотный шоколадный суглинок.

И вместо постскриптума - видео времён второго майдана.

Немного не в тему - но мне, почему-то, кажется это краткое интервью

оченно эмоционально созвучным:

НЕиСТОРическое политически-конъюнктурное толкование

повести Н. В. Гоголя «Вий».

Аннотация:

Светская (пан сотник) и интеллектуальная (ректор) элиты польского культурного происхождения заставляют украинский народ (Хому) в течение нескольких волн культурно-исторической экспансии (трёх ночей) проходить испытание на наличие национальной идентичности.

Испытание не пройдено.

 Цитаты в тексте выделены болдом.

Две ночи Речь Посполита пыталась вытравить из подвластного ей народа православную душу и южнорусскую самость. Древние (византийские) православные молитвы и заклинания уберегали Хому - но проходила ночь, не делал выводов бурсак. Как только непосредственная опасность отступала, предпочитал он плотские удовольствия духовным упражнениям. Страшна освещенная церковь ночью, с мертвым телом и без души людей. Даже когда после второй ночи  поседел от страха, единственным дневным выходом и выводом оказалось - еда, сивуха и тропака до упаду; никак не молитва!

В третью ночь - на Майданы (Козье болото, ярмарочная площадь) - Польша привела на подмогу всю западную нежить, и самого ВИЯ! (убойные информационные технологии фокусного воздействия).

В третью ночь  нечисть местная помогла поднять Вию веки на его железном лице.

В третью ночь Малороссия-Украина (душа её православная) окончательно погибла.

Ослабленная отсутствием серьезных духовных вызовов, горилкой и вишневым садочком коло хаты, душа малороссийская не смогла избежать искушения, глянула в глаза Вию, чем облегчила наведение фокуса инфо-технологий. Своим железным пальцем указал Вий прямо и строго по азимуту и углу места - вот они, оставшиеся  потаённые душевные струны! бей!! рви!!! жги!!!! С новой и страшной силою набросились на Хому гномы псевдофинансовые и нечисть псевдодуховная. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха.

И вот уже пятый год мятущийся дух не знает покоя между землёй и небесами, время от времени задевая крылом умы грамматиков и риторов, философов и богословов на земле украинской. От этих прикосновений у философов и богословов - взрослых учёных мужей - случаются приступы объективности в оценке состояния трупа Украины. Но проходит миг, современный философ крестится вареником величиной в шляпу и: - свят! свят! ведь две руки, две ноги, голова - налицо все признаки живого человека - .... и  забывает о холодном прикосновении.

Задевая же неокрепшие умы грамматиков и риторов безусых, вызывает у них дух Хомы лишь приступы чёрной депрессии. И тогда чёрная ненависть или чёрное безразличие овладевают молодыми умами. Умами! ибо дУши у них и вовсе не отрастают.

Вот уже пятый год бездыханное тело Украины лежит посреди обесчещенной церквушки, которая обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдёт теперь к ней дороги - а и не надо никому! По крику второго петуха в дверях и железных окнах застыли гномы и прочая нечисть, помогавшие Вию поднимать веки и фактически убившие несчастного философа. Нечисть всё ещё распространяет вокруг себя смрадный запах на тв-каналах Украины - но это уже не надо никому!

Один из выживших мелких гномов всё ещё пытается рядиться в снятые с мёртвого Хомы бурсацкие одеяния и ходит по окрестным хуторам с песнями о томосе, что Брут жив, и церковь не обесчещена нечистью, а модерново отреставрирована. Звать коричневого гнома Петро, у него необычайно острый слух - он один услыхал в третью ночь первого петуха, поэтому и жив остался, зарывшись в плотный шоколадный суглинок.

Материал опубликован на Афтершоке

https://aftershock.news/?q=node/669569

Хома Брут: - Да вы.. Вы - Вия видали?
Суанта: - В сферических координатах мы его видали.
Тартарен: - Черепно-трепанированного (здеся у стенографировавшего нет уверенности в точности воспроизведения медико-хирургической терминологии, воспроизводит как может)..
Агасфер: - Йо-хо-хо.
Просто папа: - И бочонок кальвадоса!?
Хома Брут: - (неразборчиво)..
Апрелевка (издалека): - Придет серенький волчок..
Ю. Мишенев (не выдержав чисто стенографической функцыи): - А выхухоль?!
Суанта: - Вот птичка пролетела и аха!..
(Все дальнейшее неразборчиво совершенно.. смешались в кучу - все..
потом разберем..)

- слушшш... ты меня уважаешь?
- да мы уже ж навроде выпили за это!?..
- ты понимаешь.. я вроде уже как бы помер..
- ааа... как же ж сие произошло?
- ну.. я твердо-то не знаю.. без меня ж меня похоронили.. но вроде бы когда нашли: там - куча всякой нечисти.. и я... все мертвые.. а - я? кто я теперь?
- нуу.. на глаза не попадайся тем, кто хоронили, да и ладно. я знаешь сколько раз уже убит?
- сколько?
- и не сосчитать..
- ааа.. дак ты уже привык.. а я еще - не очень..

-А ты кто такой?
-Да ты сам кто такой?
-Я? моя фамилия слишком известная, штоп я тут ее называл..
-А моя дак не токмо тут, а где хошь слишком известная..
-Ну.. дак выпьем, штоле?
-Ну, коли угостишь..
-Да ты жыд? Терпеть не могу жыдов..
-А я вот терпеть не могу всякой чертовщины..
-Ты это на што намекаешь, жыдовская морда?!
-Ну, я - жид вечный, ваще-та.. Улавливаешь разницу?
-А я... ваще философ! Любого чорта, да што там, Вия самого - в философических риториях превозмогу!
-А оне што - склонны к философическим риториям?
-Эх.. В том оно и дело, што - нет..
-Понятно.. ну, будем!
-Бум.